Каждая страна имеет свою законодательную базу по борьбе с легализацией незаконных доходов. Есть она теперь и у нас. Оказавшись в силу исторического развития в «хвосте» этого процесса, Россия была вынуждена в срочном порядке принять специальный нормативный акт, поскольку отсутствие внятного законодательства и системы контроля наносило урон не только политическому имиджу государства, но и его экономике, лишая российские структуры доступа на мировые финансовые рынки, поскольку западные банки отказывались работать с деньгами сомнительного происхождения. Так что под угрозой срыва оказывались и кредитные линии, и прохождение расчетов с иностранными контрагентами[1].
Вследствие этих законодательных провалов в июне 2000 года Россия попала в «черный список» ФАТФ, в котором фигурируют государства, не принимающие меры по борьбе с отмыванием преступных доходов, и к ней могли быть применены экономические санкции. Правда, карательные меры так и остались на бумаге, хотя исключение России из упомянутого списка ФАТФ последовало лишь в сентябре 2002 г
Однако, вследствие этого, в стране был оперативно разработан и принят Федеральный закон «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ, который вступил в действие с 1 февраля 2002 года, а также приведены в соответствие с ним другие нормативные акты. Указом Президента России «Об уполномоченном органе по противодействию легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем» от 1 ноября 2001 года № 1263 был образован новый федеральный орган исполнительной власти, уполномоченный принимать меры по противодействию легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и координирующий деятельность в этой сфере других федеральных органов исполнительной власти, - Комитет Российской Федерации по финансовому мониторингу (КФМ)[2].
Перед банками как наиболее типичными представителями организаций, которые совершают операции с денежными средствами, подлежащие обязательному контролю, встала непростая дилемма - как не нарушить нормы законодательства и в то же время не потерять доверие клиентов, которые ведут законную по экономической сути деятельность. Для эффективной борьбы с легализацией криминальных доходов и для реализации программы контроля одних поправок в законодательстве недостаточно - необходимо его эффективное исполнение, что оказалось невозможным без специально разработанных или настроенных для данной цели средств автоматизации. Задача эта не такая уж простая: закон имел нечеткие, расплывчатые формулировки и «оценочный» характер, к тому же каждая кредитная организация является уникальной в своем роде - со специфическим набором операций и направлениями бизнеса, со своей структурой клиентской базы и контрагентов, с индивидуально разработанными правилами внутреннего контроля и системой мер для противодействия легализации доходов.
С точки зрения специалистов по автоматизации, проблема усугублялась также тем, что в законодательной базе прописаны наиболее типичные виды операций для банковской деятельности. А значит резко возрастал объем документов, которые необходимо подвергать проверке. После нехитрого сравнения с аналогичной практикой других стран становится очевидным, что принятые у нас законы являются «слепком» западных образцов. Но на Западе понятие «отмывание денежных средств» подразумевает борьбу именно с особо опасными преступлениями. Например, Швейцария, которая сейчас борется с этим явлением подчеркнуто шумно и жестко, не считает уголовным преступлением уклонение от налогов - соответственно, по ее законам речи об отмывании здесь идти не может. Даже США, которые всегда преследовали собственных неплательщиков налогов, стали проявлять в этом вопросе большую мягкость. А если судить по нашему законодательству, то все преступления в этой сфере равноопасны. Денежные средства организованных преступных группировок, полученные от торговли оружием, наркотиками, от терроризма и прочего, у нас иногда путают просто с вывозом капитала или с уходом от налогообложения[3].
